Ряд операций 8-й гвардейской армии прошел в мое отсутствие. Но все же я хотел бы вкратце рассказать, что происходило после освобождения Запорожья.

19 октября командование армии получило директиву фронта совершить марш на север и к утру 22 октября сосредоточиться южнее Днепропетровска. Перед армией вставала задача форсировать Днепр. К этому времени 4-й гвардейский стрелковый корпус 12-й армии в составе трех гвардейских дивизий захватил и удерживал плацдарм на правом берегу Днепра, в сорока километрах севернее Запорожья, в районе населенного пункта Войсковое. Фактически 4-й гвардейский стрелковый корпус оказался в границах намечаемых действий 8-й гвардейской армии, влился в состав 8-й гвардейской армии и остался в ней до конца войны.

Плацдарм, захваченный 4-м гвардейским стрелковым корпусом, позволил соединениям армии в середине дня 23 октября переправиться на правый берег Днепра. Расширяя его, наши войска овладели населенными пунктами Войсковое, хутор Свистунов, Калиновка, Гроза, Вовничи.

В ночь на 24 октября 39-я гвардейская стрелковая дивизия 8-й гвардейской армии форсировала Днепр южнее Днепропетровска, в районе Чапли, и во взаимодействии с войсками 46-й армии овладела Днепропетровском.

23 октября 8-я гвардейская и 46-я армии сумели развернуться на правом крыле 3-го Украинского фронта (так теперь стал именоваться Юго-Западный фронт), овладели плацдармами севернее и южнее Днепропетровска и были готовы для охватывающего удара по городу.

46-я армия начала атаку с плацдарма в районе Аулы, в направлении Кринички, Ново-Николаевка, 8-я гвардейская наступала с плацдарма в районе Войсковое, Вовничи в направлении на Соленое, Чумаки, Чкалово.

29 октября определилось направление главного удара на Апостолово, после того как начали подтягиваться с доукомплектования части 33-го стрелкового корпуса.

К 1 ноября переправа через Днепр была закончена. Выполняя директивы командования фронта, временно исполняющий [393] обязанности командующего армией И. И. Масленников нацелил армию ее правым крылом на Апостолово с задачей продвигаться вдоль железной дороги, свертывая боевые порядки противника. Легко догадаться, что грозило противнику это вновь открывшееся направление наступательных действий. 8-я гвардейская и 46-я армии в случае успеха заходили во фланг и тыл всей никопольской группировки немцев, резали ее тылы, открывали путь на Николаев и Одессу. Замысел правильный, но и он должен был осуществляться более крупными силами. Если бы это направление было избрано для удара несколько ранее, операция имела бы, несомненно, результат.

Стояла осенняя распутица. Армии не хватало танков. Артиллерия хронически испытывала нужду в боеприпасах, которые очень трудно было перевезти через Днепр. После довольно успешных боев за расширение плацдармов наступательные действия армии почти сошли на нет. Противник применил здесь, пользуясь множеством опорных пунктов, тактику подвижной обороны. Эти опорные пункты были одновременно и складами для боеприпасов. Так что гитлеровские войска не страдали от распутицы, как мы.

4 ноября армия правым флангом попыталась развернуть наступление вдоль железной дороги. Сорокаминутная артиллерийская подготовка не обеспечила атаки, она на первых двух-трех километрах захлебнулась.

5 ноября повторилась та же история. Местами противник перешел в контратаки. В 14.00, отбив контратаку, части армии перешли к жесткой обороне.

Я вернулся из госпиталя вскоре после октябрьских праздников. 8-я гвардейская армия в это время стояла на укрепленных рубежах, отдыхали солдаты и офицеры, принималось новое пополнение.

12 ноября я встретился с Р. Я. Малиновским и А. М. Василевским, чтобы узнать, какие они ставят перед армией задачи.

Александр Михайлович прежде всего заговорил об общей задаче фронта, даже для нескольких фронтов, — как можно скорее овладеть Никополем. Слова «Никополь» и «марганец» зазвучали в те дни, как перед этим звучало слово «Донбасс».

Какие же задачи поставил перед командующим армией представитель Ставки?

— На Апостолово! — так он мне говорил. — Сейчас о действиях 8-й будут судить по движению на Апостолово... [394]

5–10 километров в день, но все же вперед, все же продвижение!

Мало кто знал до войны, что есть такой городок на Украине. Апостолово приобрело для армии первостепенное значение. Вгрызаться с фронта в оборону никопольского плацдарма было невозможно. Там были воздвигнуты сильные оборонительные укрепления. Лобовым наступлением мы не достигли бы успеха. Выходом на Апостолово мы ставили противника в катастрофическое положение — Никопольский гарнизон, войска на плацдарме лишались коммуникаций, попадали в окружение.

Итак, на Апостолово.

Опять, как на Северском Донце, выбивать противника из каждого опорного пункта. На первых порах наступление должно было вестись без средств усиления.

14 ноября я утвердил план операции, предусматривающий движение войска вдоль железной дороги Днепропетровск — Николаевка — Апостолово, с обходными маневрами вокруг сильных опорных пунктов противника на железнодорожных станциях.

Ближайшей задачей был удар на Николаевку. Задача не из легких. При планировании всей операции, конечно, учитывалось, что противник может оказать упорное сопротивление.

Но и вполне можно было ожидать, что немецкое верховное командование примет решение об отводе 6-й и 1-й танковой армий с никопольского плацдарма.

Первые дни наступления были очень трудными. Немцы бросали в контратаку танки, а наша пехота имела для борьбы с ними лишь противотанковые ружья и полевую артиллерию на конной тяге.

Вспоминается мне бой за поселок Незабудино. Я следил за нашей атакой с наблюдательного пункта, оборудованного в километре от станции. В атаку шли части 47-й гвардейской дивизии. После короткой, но эффективной артподготовки, скорее даже артналета, стрелковые части поднялись в атаку и выбили противника из поселка. Наступление велось по полю, по пашне. Тот, кто знает, во что превращается чернозем после обильных осенних дождей, поймет, что такое пашня для перебежек в атаке. На сапоги налипали пудовые комья земли.

Овладев северной окраиной поселка, гвардейцы начали продвигаться к южной окраине Незабудино. В это время с южной окраины вышли четыре немецкие самоходки. Что [395] можно было с ними сделать, чем остановить? На ближнюю дистанцию они не подходили. Противотанковые ружья с большой дистанции не пробивали их броню. Самоходки спокойно вели прицельный огонь. Наступление захлебнулось. Будь в наших боевых порядках три-четыре танка или самоходные пушки, атака получила бы иное завершение.

Некоторый перелом наметился к 20 ноября.

Войска 8-й гвардейской армии овладели Владимировкой, Томаковкой, Авдотьевкой, Хрущевкой, Натальевкой, Незабудино, Катериновкой. Это за шесть дней наступления составило лишь десять километров продвижения в глубину разветвленной обороны противника. Но эти населенные пункты были удобны как исходные рубежи для дальнейшего наступления.

К нам наконец стали подходить танки 23-го корпуса генерала Е. Г. Пушкина. С ним мы прошли бок о бок с Северского Донца к Запорожью. Он активно участвовал в боях за Запорожье в ночном наступлении, но ко времени наступления на Апостолово в корпусе имелось всего 17 танков и 8 самоходных орудий.

На восьмидесятикилометровом фронте мы имели 40 средних танков и 33 самоходных орудия. Менее чем по одной бронеединице на километр фронта.

Поредели роты и 8-й гвардейской армии. В них насчитывалось по 20–30 человек. Приходилось кадрировать 3-е батальоны стрелковых полков, то есть солдат и сержантов передавать в первые два батальона, и заново в тылу укомплектовывать 3-й.

Необходим был отдых, но логика военных действий требовала свое, вернее, брала свое. Надо было наступать. Мы чувствовали, что и малая поддержка в танках окажется тем последним толчком, который заставит противника если не отступить, то попятиться.

27 ноября наступление началось в 8.00 при поддержке танкового корпуса. Сразу же почувствовалось участие в бою танков. Наши войска продвинулись на 10–12 километров и овладели Первомаевкой, Растаньем, Петриковкой, Александрополем, Пропашным, Гегеловкой, Котляровским.

Одним флангом армия вплотную придвинулась к Николаевке и стучалась в ворота, ведущие в Апостолово, другим флангом зависла над марганцевыми рудниками, ради которых Гитлер и держал здесь 6-ю полевую и 1-ю танковую армии. До марганцевых рудников оставалось около 30 километров. [396]

Попытки развить наступление 29 и 30 ноября ни к чему не привели. Нужно было вновь собираться с силами. Противник уплотнил оборону. Мы стояли на рубеже, с которого начиналось сопротивление всех основных сил для защиты Никополя и марганца.

Командование фронта потребовало незамедлительного наступления. Еще один рывок. 33-й стрелковый корпус ввели между 28-м и 4-м гвардейскими корпусами. Но и в 33-м корпусе не было танков.

Сделав еще одну попытку прорвать оборону врага, мы получили указание закрепиться на достигнутых рубежах, принять пополнение и возобновить атаки 10 декабря. Мы овладели крупными населенными пунктами, расположенными на направлении к марганцевым рудникам: Токмаково, Чумаки и Лебединское. Дальше — никак продвинуться не удалось.

* * *

Наступил новый, 1944 год, но январь не принес нам облегчения. По-прежнему метеорологические условия препятствовали активным действиям авиации, короткие заморозки сменялись длительными оттепелями. Снег переходил в дождь, дождь — в мокрый снег. Разлились по-весеннему неширокие речки, в балках бушевала вода. На оперативно-тактической карте иные степные речушки даже и не отмечались, но в движении они причиняли нам массу неприятностей. Мы вели бои с хитрым и сильным противником и одновременно боролись со стихией, преодолевая бесчисленные водные рубежи, грязь, туманы.

Все же 10 января мы возобновили наступление силами 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Этот корпус нацеливался для удара в общем направлении на Шолохово, чтобы совместно с частями 28-го гвардейского стрелкового корпуса отрезать пути отхода противнику из района Никополя.

Для первого удара по обороне противника корпус усиливался 9-й артиллерийской дивизией прорыва под командованием генерала Андрея Ивановича Ратова, 11-й танковой бригадой в составе 17 танков Т-34, 10-м танковым полком в составе трех танков KB и восьми самоходно-артиллерийских установок.

Авиация была нацелена на подавление огневых точек и узлов обороны противника, огневых позиций артиллерии и уничтожение его резервов, расположенных поблизости от участка прорыва. [397]

В 9 часов 35 минут поднялась пехота, на траншеи противника обрушился огневой вал. Пехота стремительным броском достигла границ огневого вала. Он был перенесен на второй рубеж. Пехота ворвалась в первые траншеи противника. Короткая огневая схватка — и пехота устремилась ко второй линии траншей, прикрытая вторым рубежом огневого вала. В том же стремительном темпе гитлеровцы были выбиты и из вторых траншей.

На одном из рубежей была захвачена в плен целиком рота гитлеровцев. Ни один солдат этой роты практически не смог оказать сопротивления. Плотно накрытая огневым валом рота ушла из траншей и укрылась по блиндажам, откуда так и не вышла, пока наши не захватили траншеи.

Мне рассказывали потом солдаты, что под огнем нашей артиллерии оживали лишь редкие огневые точки.

В результате короткого удара мы вышли на дорогу Софиевка — Николаевка почти без потерь.

Гитлеровцы предприняли ряд ожесточенных контратак, чтобы отбросить наши части. За день было отбито пять контратак. Противник нес потери, нигде отбить утерянных позиций не смог.

В 11 часов 30 минут радистами была перехвачена и расшифрована радиограмма противника:

«16-й моторизованной дивизии Клаузена немедленно сосредоточить танки кладбище Николаевка».

В это время наши танки подошли к кургану Могила Орлова и сосредоточились для внезапной атаки. Они были остановлены в засаде, им было приказано встретить танковую атаку врага с места.

Расчет противника и в контратаках и в обороне строился на его превосходстве в танках. Тут создалась возможность показать, как сталинградцы умеют разделываться с танками.

Наши танки стояли за курганом в кустарнике. Немецкие танки ударили во фланг наступающей пехоте с кладбища под Николаевкой. Не менее тридцати машин устремились к кургану Могила Орлова, пытаясь разрезать наши стрелковые части. До кургана им нужно было преодолеть расстояние в четыре километра. Они шли на полном ходу и волей-неволей подставили свои борта под огонь орудий наших танков. Четыре «тигра» взорвались на наших глазах. Всего противник за несколько минут потерял 10 танков.

Остальные, круто развернувшись, откатились назад. На рубеже Могила Орлова оборона противника была прорвана. [398]

Наши части трудным броском по грязи продвинулись от 7 до 8 километров вперед. Развить этот успех было нечем. Мы натолкнулись на оборону, которую на этот раз держали танковые части.

До вечера изменений на участке прорыва не произошло.

Нужно было делать опять остановку для того, чтобы переместить прежде всего артиллерию. Именно переместить. Слово «перевезти» здесь никак не подходит. По дорогам, где грунт был все же укатан, могли передвигаться, и то с трудом, танки и тягачи на гусеничном ходу. Все вязло в совершенно разбухшей от избытка влаги земле.

Натыкались на немецкие танки, увязнувшие по башню в тех местах, где разлились безымянные ручьи и ручейки.

Выручала нас конная тяга. И для лошади путь был тяжел... Боеприпасы доставлялись вручную в заплечных ящиках, на повозках. А это все требовало времени.

Бои 10–12 января показали, что противник надломлен, его живая сила и техника перемалывались. Он в своих опорных пунктах обеспечен боеприпасами, но возможности маневрировать резервами и для него ограничены. Нужен еще нажим, еще удар, нужно было совершить какое-то усилие, и его оборона должна была развалиться.

15 января представитель Ставки А. М. Василевский и командующий фронтом Р. Я. Малиновский вызвали меня на совещание в штаб 46-й армии в Софиевку. На совещании присутствовали командармы 46-й и 37-й армий генералы В. В. Глаголев и М. Н. Шарохин. 37-я армия также была включена в состав 3-го Украинского фронта.

На совещании рассматривались перспективы дальнейших действий 3-го Украинского фронта. Как активизировать действия армий, какие для этого необходимо принять меры? Александр Михайлович Василевский сообщил, что Ставка Верховного Главнокомандования требует быстрейшего освобождения Никополя и возвращения Никопольских марганцевых рудников.

Василевский поставил вопрос: какой бы мы, командующие армиями, предложили оперативный план наступательных действий, чтобы наступление наконец получило широкое развитие и задача, поставленная Ставкой, была выполнена? Мы не были подготовлены к такому вопросу, а говорить экспромтом о большой операции нельзя. Василевский предложил нам разъехаться по армейским штабам, подготовить свои предложения и доложить их ему или Малиновскому. [399]

Срок на обдумывание — одни сутки.

В дороге у меня созрел план перестроения войск для более эффективного удара.

В штабе я все рассчитал по карте, сделал необходимые отметки и позвонил по телефону Р. Я. Малиновскому. Не прямо, конечно, но я изложил основы своего предложения.

Я предлагал как можно быстрее перевести 6-ю армию генерала И. Т. Шлемина с левого берега Днепра на правый, в кратчайший срок закончить смену частей 8-й гвардейской армии частями 6-й армии от Днепра до поселка Дружба. За счет этого сокращения фронта армия получала возможность высвободить 29-й гвардейский корпус для концентрированного удара на правом фланге армии. Концентрируя силы для удара своим правым флангом, я считал нужным, чтобы такую же операцию проделал для своего левого фланга мой сосед В. В. Глаголев. Поэтому я предложил за счет растяжки фронта 37-й армии генерала Шарохина высвободить для удара на Апостолово также и два корпуса 46-й армии.

Концентрированный удар предлагалось нанести смежными флангами 8-й гвардейской и 46-й армий на фронте Михайловка, Терноватка, Лошкаревка в общем направлении на Апостолово.

По достижении стрелковыми частями рубежа Сталинское, Павлополье предлагал ввести в прорыв вновь прибывший в состав фронта 4-й гвардейский механизированный корпус генерала Т. И. Танасчишина.

Тут же мной была отправлена телеграмма с этим планом наступательных операций в штаб фронта. Ответа долго ожидать не пришлось.

Спустя сутки Родион Яковлевич Малиновский сообщил по телефону, что штабом фронта готовится директива, что командующий 6-й армией генерал И. Т. Шлемин получил категорическое указание ускорить перевод всей армии на правый берег Днепра, чтобы сменить войска 8-й гвардейской армии на участке Днепр, поселок Дружба. Таким образом, полоса фронта перед 8-й гвардейской армией сокращалась на 60 километров.

Дня за три до наступления командующий фронтом приехал на курган Могила Орлова и пригласил к себе меня, командующего 46-й армией генерала В. В. Глаголева и командира 4-го гвардейского механизированного корпуса генерала Т. И. Танасчишина. Здесь Малиновский дал последние указания о взаимодействии флангов 8-й гвардейской и [400] 46-й армий. На этом совещании присутствовал и представитель Ставки А. М. Василевский.

Я поинтересовался у Малиновского, каким образом будет введен в бой корпус Танасчишина.

Малиновский хитро переглянулся с Василевским.

— Ну что ж, — сказал он, — сейчас трудно это предугадать. Все зависит от того, как пойдет наступление, где образуется прорыв. Все зависит от того, какая из армий выйдет первой на рубеж Златоустовка, Ново-Украинка, Павлополье... Где будет прорвана оборона противника, там и введем танки в бой.

Нам дали понять, что призывают нас к некоторому соревнованию. Мы с Глаголевым понимающе переглянулись...

30 января наша армия и 46-я вели разведку боем, войдя в соприкосновение с противником, не выпуская его из-под наблюдения.

Рано утром 31 января войска 29, 4 и 28-го гвардейских стрелковых корпусов начали разведку боем силами батальона от каждой дивизии на фронте протяженностью около 10 километров. Результаты разведки боем показали, что противник не собирается оставлять своих передовых позиций, цепляется за каждый клочок земли.

Были захвачены в плен солдаты и младшие офицеры 123-й и 306-й пехотных дивизий противника. Они показали, что немецкое командование не собирается отводить войска с передовых рубежей, рассматривая их как крайнюю линию обороны никопольского плацдарма.